Апрель 2nd, 2017 
admin 
Позор мне.
Я не помню этот день. Возможно, это было в марте.
Я не помню, как фамилия этого человека. Помню, что звали его Володя, и в обычной жизни он играл на тромбоне.
Помню, что дело было на кухне нашего блока — в общаге Института Искусств, где я существовал уже несколько лет…
А ведь это был особенный день. Поворотный день. Как говорят ученые «точка бифуркации».
Я выбрал свою дорогу.
Этот путь имеет свои большие плюсы. И свои огромные (пусть и не очевидные с первого взгляда) минусы. Обо всем я расскажу, но позже.
А сейчас я расскажу о том, что произошло в ТОТ ДЕНЬ.
Но прежде чем это сделать, чтобы понять всю важность этого события, придется вернуться на несколько месяцев раньше. Нет, похоже, придется заглянуть еще раньше – на несколько лет.
С тех пор, как я бросил классическую гитару (и путь исполнительства), и увлекся рок-музыкой, я никак не мог понять – как эта самая музыка делается на грифе. Я не видел — и не слышал! — никаких закономерностей.
Изначально я пытался найти эти закономерности, просчитав их так, как диктовал опыт из классической гитары. Я пытался просто запомнить каждую ноту на грифе, а потом их последовательность.
Сейчас смешно вспоминать, но я написал карандашом названия нот под струнами на накладке между ладами – так чтобы видеть их, когда держишь гитару в руках (то есть написал как бы «вниз головой»).
Но прежде чем я что-то понял – карандаш стерся, а портить накладку фломастером я так и не решился.
Тогда я нашел щадящий вариант – вырезал из толстого картона модель грифа (на 16 ладов), нарисовал лады и струны, пронумеровал лады (они, как на настоящем грифе укорачивались слева направо), написал названия нот на них, и даже поставил маркеры – все как на настоящем грифе.
Получившуюся модель я запаял в полиэтиленовый пакет (тогда почему то говорили «целлофановый» — интересно, это одно и то же или нет?), чтобы не пачкалось и не стиралось. При помощи обычного утюга и газеты – она нужна была, чтобы расплавленный целлофан не клеился к утюгу.
Удивительно, но эта модель грифа сохранилась до сих времен! В отличие от многих, больших и маленьких материальных свидетельств событий моей жизни, ее не унесло рекой времени.
Вот и сейчас, когда я пишу эти строки – она лежит здесь, на столе, слева от компьютера.
За тридцать лет фломастер почти полностью выцвел. Целлофан порвался.
Я взял этот заслуженный памятник своим заблуждениям и восстановил его.
Нежно, как истинный реставратор, стараясь сохранять оригинальное написание (а почерк у меня уже изменился!) я надписал сверху названия нот. Карандашные «струны» в отличие от фломастера нисколько не состарились … целлофан я заменил на полиэтилен :)
В этот заход обошлось без утюга – аккуратно заклеил края современным скотчем.
Сейчас вот, взял ее в руки, и подумал, — «Надо же! … Я же ее точно вот так же брал в руки, когда был совсем юношей. Несмотря на все свои заблуждения полным сил, энергии и больших надежд. Как это там говорится… «В прошлом у него было блестящее будущее» — так? И конечно, ни черта не сбылось. Вернее сбылось – но совсем не то, и не так».
Ладно. Хватит старческих соплей. Идем дальше.
Временами я бесшумно «играл» на этой модели, там где приносить гитару было нежелательно, а «технику» терять не хотелось. Но чаще я именно пытался запомнить на ней последовательность нот в соло.
И в этом не было смысла.
Сейчас я тоже могу заглянуть в нее. Хотя уже и с другой целью.
Я настолько привык мыслить в относительной системе координат – ступенями гаммы – что могу и не вспомнить, какая же это нота на грифе. А иногда – с целью точной передачи информации – это бывает нужно.Вот что имею в виду.
Попробуйте на гитаре сыграть (в одной позиции) – Ми-Ре-До-Ля-Соль. А потом – Фа-Ре#-До#-Ля#-Соль#.
Так вот – на фортепьяно это будут две абсолютно разных аппликатуры…
А на гитаре – это одна и та же аппликатура, просто во второй раз она смещена на полутон выше!
Это хорошая иллюстрация к абсолютной и относительной системе восприятия грифа. «Шкале», как я ее называю (Но не в смысле, в каком это слово — «scale» -употребляется в англоязычной среде. Там это конкретно «гамма». А «mode» – это лад, так к слову.).
Однако я то, после классической (исполнительской школы) существую в абсолютной системе…
Написано «Соль» — ищу «Соль» и так далее. Эта система хороша для передачи информации, и то специфика гитары заставляет указывать – где именно эта Соль. Какая струна и какой лад.
Но вот уже и не классика. Уже рок. Конец 80-х. Нет интернета, нет еще (или есть, но где-то далеко) специализированных журналов. Ничего нет. Ничего нигде не написано. Зато есть записи любимых групп.
И с этим связан другой этап моих мучений – первый был, когда я учился разбирать нотные записи и переносить их на гитару.
Я и сейчас не могу похвастаться идеальным слухом – не было его и тогда.
Когда – в какой десяток раз! –я переслушивал соло и находил нужную ноту на грифе (методом ненаучного тыка – то ли эта, а может и вот эта…), с таким трудом найденная правильная нота могла с одинаковым успехом находится где попало.
Гитара – специфичный инструмент. Диапазон одной струны перекрывается диапазоном другой. Это не фортепьяно.
Получалось, что одно и то же соло можно сыграть множеством способов.
Из опыта я понимал, что эти ноты должны быть где то рядом, в пределах простой физической досягаемости.
Но на эту досягаемость приходилось несколько вариантов.
Соло снимались очень тяжело.
Мало того.
Даже сыграв его, я не мог его применить. Снятое соло не годилось ни для чего, кроме того как сыграть его же под ту же самую композицию. Казалось – это не давало ничего, кроме мучительной процедуры развития слуха.
Ничего своего сыграть было невозможно – разве что только попробовать чуть-чуть изменить чужое. Что я и делал, потому что терпения на то, чтобы «снять в ноль» хватало не всегда.
Вот с чем я пришел к ЭТОМУ ДНЮ.
У меня была некоторая беглость пальцев, немного подзразвитый слух, некоторое умение делать бенды и вибрато (опять исполнительство), и несколько вымученных сидением и прослушиванием соло.
И вот ЭТОТ ДЕНЬ настал. Я в очередной раз не мог определиться с каким-то пассажем. Когда дело доходило до быстрых пассажей – снимать на слух становилось вообще нереально…
Я вышел с гитарой на кухню – и встретил соседа Володю.
Он забрал у меня гитару, немного почесал репу – и выдал мне со словами «Кажется так» диагональную аппликатурную модель пентатоники.
- «Мы там тащимся, а они просто по пентатонике поливают – и все», — с усмешкой сказал он.
Я не сразу понял, ЧТО случилось.
Но через пару дней, когда я поделился своей находкой с композитором и гитаристом Сашей Маклаковым, он сказал, — «Ага, а еще можно и так». И показал первый бокс «минорной» пентатоники. И несколько вертушек в ней.
И я прозрел. Я УВИДЕЛ гриф.
Я, зная, как располагаются ноты – просчитал и второй и третий бокс и так далее.
Я понял, что если сдвинуть боксы – влево или вправо, то меняется тональность.
Сразу же с трудом снятые соло из «Shine of your crazy diamond» и «Since i’ve been loving you» встали на свои места.
Я УВИДЕЛ, как это просто и логично играется!
Я начал снимать соло уже пачками.
И самое главное – когда не хватало терпения вслушиваться – плевал на это дело и на ходу начинал играть свое. Так я начал импровизировать.
Так что же это было?
Я выбрал свой путь.
Вначале я был на пути интуитивного аудиала. Причем в абсолютной шкале грифа.
Я не видел гриф, не понимал, что есть стандартные аппликатуры, по которым сочиняется и играется множество соло.
Нельзя сказать, что аудиально-интуитивные музыканты – а по простому «слухачи» — плохие музыканты.
Как раз ВСЕ НАОБОРОТ.
Они отличные музыканты! Потому что руководствуются именно тем, что и составляет ценность музыки – тем ЧТО и КАК звучит. Они играют именно музыку, а не стандартные аппликатуры. (Хотя, и даже у них есть некоторые, наработанные опытом, личные аппликатурные модели).
Но это ОЧЕНЬ тяжелый путь.
Эти музыканты напоминают мне — не в обиду – летучих мышей. Они могут летать пользуясь только слухом. Слух создает их картину мира. Это просто невероятно и удивительно.
На самом желе я преклоняюсь перед музыкантами – «слухачами».
Перед тем же уже покойным блюзовым гитаристом Джеффом Хили, например. Он не мог быть никем иным, потому что был слепым с детства (очень драматичная история – ему в младенческом возрасте удалили глазные яблоки.)
А я в тот день встал на путь визуально-аппликатурный.
Причем система координат восприятия грифа поменялась с абсолютной на относительную. И остается такой же по сей день.
Мой визуально-аппликатурный путь был прорывом на этом этапе.
Он отлично работал долгие годы.
Особенно, когда я продолжал снимать чужие соло.
Это годилось нее только для развития слуха, но и непосредственного восприятия опыта мышления других гитаристов, опыта фразировки.
И этого запаса хватило на еще многие годы. Вернее – на десятки лет.
Но постепенно что-то пошло не так.
Визуально-аппликатурный путь, сослуживший на определенном этапе хорошую службу, перевернувший мой мир, привел меня к Врагу.
Врагу насколько могущественному, настолько же и невидимому.
Именно невидимому, потому что с визуальной точки зрения все было в порядке.
Но не порядке было с самым главным – с музыкой.
Что это за Враг?
Об этом – в следующий раз.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Опубликовано в рубрике